|
|
| язычник-антифашист
|
Пост N: 922
Зарегистрирован: 13.02.06
Откуда: Россия, Москва
|
|
Отправлено: 23.04.07 22:40. Заголовок: Былина, которая меня сильно удивила...
Для начала хотелось бы привести текст самой былины, обнаруженной мной в сборнике (М., 1954., Изд-во «Художественная литература»). Там был указан её источник: «Былины Пудожского края», №2. Записано от А. М. Пашковой.
Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром.
Во том во городе во Киеве
У ласкового князя у Владимира
Пированьице да был почестен пир.
Зазывал Владимир стольно-киевский
А князей-бояр он киевских,
Да всех русских могучих богатырей,
Поляниц-то он всех удалыих,
Не позвал Владимир стольно-киевский
А старого казака Илью Муромца
А на тот ли на почестен пир.
Рассердился Илья да поразгневался,
Выходил он на широкий двор,
Тугой лук разрывчатый натягивал,
Калены стрелы да он налаживал;
Он начал по городу похаживать,
Он начал по Киеву похаживать,
На божьи церкви да он постреливать.
А с церквей-то он кресты повыломал,
Золоты он маковки повыстрелял,
С колоколов языки-то он повыдергал.
Заходил Илья в дома питейные,
Говорил Илья да таковы слова:
«Выходите-ка, голи кабацкие,
А на ту на площадь на стрелецкую,
Подбирайте маковки да золочёные,
Подбирайте вы кресты серебряны,
А несите-ка в дома питейные,
Продавайте вы да серебро-золото,
Покупайте бочки зелена вина,
А другие бочки пива пьяного,
А третьи бочки мёда сладкого».
А тута голюшки кабацкие
Скорым-скоро с домов питейныих,
Подбирали они да серебра-золота,
Продавали да во дома питейные,
А выкатали бочки зелена вина,
Да другие бочки пива пьяного,
А и третьи бочки мёда сладкого.
А Илья Муромец да сын Иванович,
Закричал он да громким голосом:
«Уж вы пьяницы да вы пропоицы,
Собирайтесь-ка на площадь на стрелецкую,
Собирайтесь мещане вы стрелецкие,
Мужички, собирайтесь, деревенские,
Вы лапотники да балахонники,
Что мужчины, то и женщины,
Приходите-тка к Илье да на почестен пир,
Кормить-то буду я вас досыта,
А поить-то буду я вас допьяна».
Тут съезжалися да собиралися
А все пьяницы да все пропоицы,
Все мещане тут да стрелецкие,
Мужички-то все да деревенские,
Все лапотники да балахонники,
Что мужчины, то и женщины
К Илье Муромцу да на почестен пир.
Илья Муромец да сын Иванович,
Он ковшом стоит вино размеривает.
Услыхали слуги княженецкие,
Они бегут в палаты белокаменны,
Говорят князю да Владимиру:
«Уж ты, солнышко Владимир стольно-киевский,
Уж ты ешь да пьёшь да наслаждаешься,
А над Киевом невзгодушки не ведаешь.
А старый казак да Илья Муромец,
Расходился он да раскуражился,
С церквей кресты да он повыломал,
Золотые маковки да он повыстрелял,
С колоколов языки да он повыдергал,
А на площадь бочки с вином выкатил, -
Угощает он да голь кабацкую,
Бедноту он всю да деревенскую».
Тут Владимир князь да стольно-киевский
Кунью шубоньку накинул на одно плечо,
А соболью шапочку да на одно ушко,
Брал он трубочку да и подзорную,
Выходил на выходы высокие,
Посмотрел на площадь на стрелецкую –
Там Илья с беднотой да угощается.
Говорит Владимир стольно-киевский:
«Вы, князья мои да бояровья,
Думу думайте, совет советуйте,
Как унять Илью да усовестить,
Как позвать его на почестен пир,
Самому-то идти да не хочется,
А княгиню послать да непристойно есть,
Нам кого послать да зазывальщиком?»
Говорят князья да и бояровья:
«А пошлём мы Ваську Долгополого».
Вскочил тут Васька з-за стола дубового
И побежал к казаку Илье Муромцу.
Говорит Васька таковы слова:
«Илья Муромец да сын Иванович,
Я от князя ли да от Владимира
Пришёл посланником да зазывальщиком,
А пойдём-ка ты да на почестен пир».
Говорит казак да Илья Муромец:
«Уж ты, Васька Долгополый есть,
А выпивай-ка чару зелена вина.
А не малу стопу – полтора ведра,
Она весит весом полтора пуда.
А берет-то Васька единой рукой,
Выпивает чару на единый дух.
Тут-то Васька раскуражился,
К Илье Муромцу да он подлащился:
«Илья Муромец да сын Иванович,
У тебя есть вино хорошее,
Я выпил чарочку, по другой душа горит».
Наливал тут Илья Муромец
Другу чару зелена вина,
Разводил медами он стоялыми,
Подносил Ваське Долгополому.
Берёт тут Васька единой рукой,
Выпивает чару на единый дух.
Как он выпил чару тут, тут он встать не мог.
Говорит Илья да таковы слова:
«Ах вы гой еси, голи кабацкие,
Вы возьмите Выську за белы руки,
За белы руки да вы под пазухи,
Проводите Ваську вы по Киеву,
Доведите до двора княженецкого,
Чтобы киевляне над Васькой не смеялися».
Тута голюшки кабацкие
Подхватили Ваську под руки,
Провели Василья да по Киеву,
Ко тому двору ли княженецкому,
Отпустили Ваську и в обрат пошли.
А то Васька ль да долгополый есть
За длинны полы запинается,
По княженецкому двору да он валяется,
Не может он пойти в палаты белокаменны.
Говорит Владимир стольно-киевский:
«А пошлём-ка мы зазывальщика
Того Алёшеньку да Поповича».
Тут Алёшенька да одевается,
Зазывальщиком да отправляется
На почестен пир да ко Владимиру
Зазывать он русского богатыря,
Старого казака Илью Муромца.
Говорит Алёшенька поповский сын:
«А не честь-хвала да молодецкая
Сидеть русскому могучему богатырю
С голь кабацкую да с нищетой бедняцкою,
А пойдём-ка ты да на почестен пир
Ко солнышку ко князю ко Владимиру»
Рассердился Илья да поразгневался,
Вскочил Илья да на резвы ноги:
«Ах ты гой еси, нахал, собака поповская,
Не тебе меня учить да указывать».
Как ударил его в плечи богатырские
Да и раз, другой да во третьих.
Присогнулся Алёша, поскоробился,
Будто пьяный напился на честном пиру.
Как приходит он ко князю ко Владимиру,
Говорит ему да таковы слова:
«Угостил меня Илья да наиспашечку,
До двора до княженецкого едва допутался».
Говорит Владимир стольно-киевский:
«Ах ты гой еси, Чурилушка да Пленкович,
Сослужи-ка князю службу верную.
Сходи-тка ты да зазывальщиком,
Зови того казака Илью Муромца
А на мой ли на княженецкий пир».
Тут Чурилушка скорым скорёшенько
Одевается да снаряжается,
Одевал рубашечки-манишечки,
Надушился он да напомадился,
В дороженьку он да отправился.
Как идёт Чурило он по Киеву,
Завернул в переулок Мариинский,
Со девицами да призабавился,
С попадьицами да призабавился,
Позабыл про князя про Владимира.
А Владимир-князь да стольно-киевский
По палатам ходит, поджимается,
Он Илью с Чурилой дожидается;
День ко вечеру да двигается,
А Чурила с Ильёй не возвращается.
Говорит Владимир стольно-киевский:
Ах ты гой еси, Добрынюшка Никитинич,
Сослужи-ка ты мне службу верную,
Службу верную да неизменную,
А сходи-тка да зазывальщиком
Ты ко старому казаку Илье Муромцу,
Зови-тка ты его да на почестен пир».
Тут Добрынюшка свет Никитинич,
Не надел он шубоньку соболию,
Не надел он шапоньку пуховую,
Он скорым-скоро да поскорёхоньку
Бежит по городу по Киеву
Как на ту на площадь на стрелецкую;
Отстоялся он да пораздумался:
«Мне с коей зайти да сторонушки
К своему ли братцу подкрестовому,
К старому казаку Илье Муомцу?»
Сидит Илья Муромец да сын Иванович,
За столом сидит да за дощатыим,
За дощатыим столом да скородельныим,
А сидят тута да кругом около,
Сидят пьяницы да и пропоицы,
Сидят голюшки да всё кабацкие,
А крестьяне сидят да деревенские,
На столах-то их да скородельныих
Много яствушек у них сахарныих,
Наедаются да они досыта,
Напиваются да они допьяна.
Тут Добрынюшка да свет Никитинич
Подходил к столам да поскорёшенько,
Говорил он речь да потихошенько:
«А здравствуешь ли, братец подкрестовый,
Ты мой старший брат да Илья Муромец,
Я к тебе пришёл от князя от Владимира,
Пойдём-ка ты да на почестен пир».
Говорит тут Илья Муромец да сын Иванович:
«Если был бы ты не братец подкрестовый,
Угостил бы я тебя, как Алёшку Поповича.
А садись-ка с нами за столы скородельные,
А во-первые сделал я почестен пир,
Не зазывал на пир я не князей-бояр,
А собрал-то всех да бедноту-крестьян,
Всё голей я кабацких».
Тут садился Добрынюшка Никитинич
А за те столы за скородельные,
Досыта они да наедаются,
Допьяна они да напиваются,
Ко Владимиру идти да не торопятся.
Говорит тут старый казак да Илья Муромец:
«Двор мне княженецкий не нужен,
Не пиров держусь,
Я мужик неприхотливый,
Был бы хлеба кус…»
Эта былина произвела на меня огромное впечатление своей идейной стороной. Мои мысли по этому поводу едва ли могут претендовать на какую-то строгую «корректность». Тем не менее, мне бы очень хотелось поделиться ими.
Ни для кого не секрет, что в русских былинах во многом отразилось народное мировоззрение. Мировоззрение это менялось со временем. Сами былины слагались в разные эпохи, и некоторые из них уходят корнями в языческую мифологию. Что же касается рассматриваемого произведения, то оно, судя по всему, отражает период ожесточённого противоборства христианства и язычества на Руси.
Перво-наперво следует обратить внимание на ярко выраженный антихристианский дух былины.
Разгневавшись на киевского князя Владимира-крестителя, Илья Муромец – герой, несомненно, положительный – принимается разрушать христианские храмы:
«…Он начал по Киеву похаживать,
На божьи церкви да он постреливать
А с церквей-то он кресты повыломал,
Золоты он маковки повыстрелял,
С колоколов языки-то он повыдергал».
Как мы видим, русский богатырь не просто негативно относится к христианству – он буквально идёт на него войной.
Антихристианский настрой Ильи проявляется и в обращении богатыря к Алёше Поповичу, оскорбившему гостей на пиру главного героя. Алёша удостоился звания «собака поповская». Пожалуй, к этой же теме, хотя и косвенно, можно отнести упоминание о том, что чурило Пленкович, посланник князя Владимира, «призабавился» с попадьицами…
Откуда же в, казалось бы, православной стране взялось такое явное и резкое неприятие христианства и всего христианского? Каждый, кто мало-мальски подробно и бескорыстно изучал историю Киевской Руси знает, что христианство насаждалось нашему народу силой, огнём и мечом. Крещение Руси было политической акцией, целью которой было привести к подчинению и «сплотить» восточнославянские племена под «божественной» властью киевского князя и феодальной верхушки. Кроме того, крещение поднимало авторитет киевского правительства на международной арене. Непривилегированные слои отчаянно сопротивлялись государственному насилию, благословляемого попами…. Больше того – само по себе насаждение христианства, как известно, было важной составляющей этого насилия. В этих условиях язычество стало для «простолюдинов» идеологией сопротивления феодальному гнёту. Активная борьба феодалов с «пережитками» народной веры продолжалась вплоть до Татаро-монгольского нашествия. Едва ли может вызывать сомнения, что в рассматриваемой былине отразился тот самый народный протест против религии эксплуататоров - христианства. Сам же Илья Муромец предстаёт здесь народным героем-язычником.
Можно полагать, что Илья – не просто богатырь. Возможно, он олицетворяет славянского бога-громовержца Перуна. На это указывает ряд признаков. Сказания о трёх богатырях (в позднем варианте Илье, Добрыне и Алёше) уходят корнями в праславянскую древность. В частности, известны предания о трёх сыновьях небесного бога: Перуне – боге грома и молнии, Дажьбоге – боге солнца и Огнебоге – боге земного огня. Из означенной поздней троицы воинственный и могучий Илья очевидно соответствует Перуну. В подтверждение тому можно добавить, что после крещения Перуна «сменил» христианский святой Илья-пророк.
Другие обоснования нашей догадки мы обнаруживаем в самом произведении: так, главный герой расстреливает церкви из лука. Именно это оружие использовал Перун, метавший стрелы-молнии в нечистую силу во время своих грозовых рейдов.
Опять же в порядке догадки в сюжете былины можно попробовать провести определённые иносказательные аналогии с историей насаждения чуждой религии на Руси. Действительно, князь Владимир «не позвал на свой пир» Перуна-Илью – всем известно, что в 988 году правитель Киева разрушил храм громовержца и его изваяние и начал преследования язычества.
Также стоит обратить внимание на отношение главного героя былины к «нищете бедняцкой». Мы видим, что Алёша Попович поплатился за свои оскорбления в адрес бедного люда, а сам Перун-Илья утверждает, что он «мужик неприхотливый» и княжьи палаты ему не нужны.
Итак, не без оснований осерчав на князя, Перун устраивает свой «пир», на который созывает городскую и сельскую бедноту, тружеников. Такое поведение главного героя приводит в смятение Владимира и его слуг. Их реакция может, на первый взгляд, показаться удивительной. Чего им бояться, если это просто «пир»? Приняв этот факт во внимание, а также помня о том, как Илья Муромец «раскуражился» в начале повествования, мы можем предположить, что «пир» в былине являет собой метафору народного восстания, народного гнева. Это восстание вдохновляет и возглавляет сам Перун, зовущий на «пир» (на борьбу) селян и горожан, мужчин и женщин…
Как мы видим, в былине «Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром», которая претерпела лишь поверхностное влияние христианства, иносказательно передаётся дух борьбы угнетённых, вдохновляемых народной языческой верой и Перуном, против своих угнетателей-феодалов и насаждаемой ими религии покорных рабов и разнузданных господ – христианства. Острые социальные проблемы тысячелетней давности, поднятые в произведении, такие, как господство и подчинение, насаждение идеологии раболепия и покорности посредством идеологического террора и т. п., пусть и в сильно изменившихся формах, актуальны и в наше время.
И что как не родноверие, как и в XI веке, призвано быть освободительным мировоззрением?
|
, которому принадлежат слова "Руси есть веселие пити, не можем без этого жити". 
) на церковь. При этом использовать былину как источник по истории Древней Руси и взаимоотношениях христианства и язычества не представляется возможным, так как неизвестный автор (или авторы) мешает в кучу известных ему легендарных персонажей и накладывает на придуманный им сюжет. 
- участник сейчас на форуме